Не забуду Дубль-Пик
Зима 2010. Разговор с моим другом Лешей Хоружко: — Леша, где будут сборы клуба в этом году? – «а/л Цей» – хороший район, интересные Горы. — Леша, а подходы там далекие, тяжелые? — По разному говорят. Есть очень близкие вершины – ходятся из лагеря (наверное, имелась ввиду г. Монах), а есть далекие. Зато, какие названия – Чанчахи, Уилпата, Мамисон – со смаком и придыханием сказал Леха и сладко улыбнулся...
Близились к концу сборы минского альпинистского клуба «Надир» в альплагере «Цей» на Кавказе. Как говорят спортсмены, мы вышли на пик формы. По крайней мере, мы так думали о себе. Уже был пройден первопрохождение на г. Хицан, (примерно 2Б) и совершено восхождение на пик Николаева 3А совместно с нашими старшими разрядниками А. Шелковичем и Д. Глиндзичем. Наше отделение второразрядников в лице Коли Свиридова – руководитель, Саши Носова – суровый double-дед и, меня, Кости Хоменкова, решили сходить самостоятельно на серьезные Горы — Дубль Пик Южный по Юго-восточному ребру (маршрут комбинированный 4А к/тр, 4500 м), и Уилпата четвертый контрфорс Южного гребня (маршрут комбинированный 4Б к/тр, 4648 м), к тому же на самые дальние ночевки в этом районе. Было интересно исследовать уголки этого нового для нас региона. Эпопея с восхождением на Дубль-Пик началась 15 июля, когда мы стали выпускаться на маршрут у начальника учебной части Аношина.
Заполняли как всегда, кучу бумажек, рисовали Горы. Когда пришли на беседу к Аношину, он сначала поинтересовался у нас — все ли мы имеем второй разряд и получив утвердительный ответ, спросил, кто у нас будет руководителем и сколько у него руководств четверками. Коля Свиридов ответил, что это его первое руководство 4А, потом Аношин спросил, уже у нас, сколько четверок на нашем счету, потупив взор, мы с Сашей Носовым ответили, что первая. Аношин многозначительно промолчал, как будто знал что-то такое, о чем мы даже и не догадывались. Нас это не смутило, мы еще были полны энтузиазма и готовности преодолеть трудности, но уже чувствовали, что придется нелегко.
Наконец-то в пять вечера вышли на ночевки. Шли мы на ночевки всемером, вместе с нашими старшими разрядниками и инструкторами – Антон Шелкович, Дима Глиндзич, инструкторы – Анатолий Михайлович Шелкович и Олег Николаевич Иванов – состав просто звездный, таким составом можно ходить Мраморное ребро Хан-Тенгри, крест Ушбы и пятую башню Короны. Они планировали сходить на Чанчахи по 4Б и Уилпату по 5А. По дороге всех грызла мысль – подход под маршрут ДВА дня, сами маршруты ЧЕТЫРЕ дня (это мы тогда так думали), да еще спуск. В голове как-то не укладывалось и казалось нереальным. Таких подходов, говорят, нет даже в Безенгах и Дигории. Притом мы уже знали этот подход, с преодолением перевала Хицан (3320 м, 1Б по туристской классификации) с полной выкладкой. Дима высказал мысль провесить перила на перевал. Никто не нашел, что возразить. Все задумались. Забыл сказать, что вышли естественно в дождь. Возле МЧС, где мы регистрировались, к нам присоединилась интересная собака – она шла за нами по пятам где-то минут десять, ни разу не залаяла, смотрела на нас грустными глазами и создавалось ощущение, что она нас провожает, как провожают в трудную дорогу старые друзья. Тихо и печально шли мы под дождем, в тумане, с тяжелыми рюкзаками, благо, что дорогу примерно знали и пришли на Цейские ночевки (2500 м) к восьми вечера. Между прочим, большой прогресс — дошли за три часа, хотя первый раз на них поднимались часов шесть и чуть не померли на подходе.
Из сухого у меня оставался только сахар в пакете, который лежал в котелке и документы в гермомешке. Холодища была просто жуть, приготовили в тамбуре палатки, поели и легли спать. Как не хотелось уходить с этих ночевок! Но Горы ждали нас и утром мы двинулись дальше. Дошли до Цейской Хижины на 3100 м, сделали привал, перекусили. Была высказана мысль ходить на Горы с этого места. Волевым решением отмели эту паническую мысль. Как-то прошкрябались на перевал Хицан, одели кошки и начали спускаться на плато северной ветви Цейского ледника.
Спустились и медленно побрели в тумане по огромному снежному плато северной ветви Цейского ледника. (на заглавном фото)
В тумане наша группа отстала от старших товарищей, и решили мы дальше не идти, а стать где стоим. До ночевок под маршрутом на Дубль Пик мы не дошли примерно час, хотя ночевок по секрету вам скажу там нет, вообще нет, в привычном понимании этого термина. Можно становиться на снегу в любом месте, которое вы сочтете нужным для вашего маршрута и вашей Горы.
Вечером, продумав тактический план восхождения, определившись со снаряжением и решив принципиальный вопрос «брать палатку или не брать», в пользу «не брать», легли спать. Я для себя вечером долго не мог решить вопрос – одевать пуховку и в ней залазить в спальник или просто накинуть поверх спальника как одеяло. Потом все же решил положить пуховку сверху на спальник – ведь у нас же лето и мы в отпуске – заканчивалось 16 июля.
Встали в четыре утра, в пять вышли, около шести утра встретили с нашими товарищами, уходившими на Чанчахи по Западному гребню 4Б. Маршрут они планировали сходить за два дня, с одной ночевкой. Пожелали им удачи. Они двинулись налево, мы направо. Сцена как в кино про войну. Решив, что надо сказать все же, что-то душевное и оптимистическое я крикнул Антону слова из песни – «Как мне легко, как мне легко» – мы ее часто напевали в Крыму, да и на Кавказе в тяжелые моменты. Думал поможет, и вправду помогло – ведь все вернулись живые и почти здоровые, только сильно похудевшие. Когда мы планировали восхождение на Дубль Пик, ориентировались мы на описание, которое гласило, что маршрут ходится за два дня с одной ночевкой, потом мы услышали, что сейчас народ ходит этот маршрут за 10-12 часов, т.е. за один день. Мы как то сразу решили для себя, что и мы так сможем, особенно если пойдем в альпийском стиле налегке, быстро и не тормозя.
Лучше бы мы поверили Наумову и его книге, где говорилось, что маршрут Дубль пик Южный по Юго-восточному ребру (маршрут комбинированный В. Сигалова, 4А к/тр) ходится 3-4 дня. Сверху «оптимистическое описание», следом что получилось у нас, внизу фото с нашим маршрутом из «google earth».
По приведенному описанию выходило, что если выйти в четыре утра, то в шесть вечера можно быть на бивуаке. Не верьте товарищи альпинисты, это говоря литературным языком и мягко выражаясь, не соответствует действительности. Уже после восхождения, лежа в палатке, мы с Колей Свиридовым рассуждали о том, что бы мы сделали по другому, какие исправили бы ошибки, если бы шли этот маршрут второй раз. Пришли к выводу, что этот маршрут при самых благоприятных условиях – хорошая погода, знание маршрута, сильные участники все равно за один день не пройти, ну никак, максимум до Цей–Караугомского перевала можно спуститься и там заночевать. Но это было потом, а пока мы еще только готовились к выходу. На всякий случай, как говорится, для поддержки штанов, решили все же взять горелку с газом, кастрюльку, один коврик, три пуховки, плащи и дождевики, один спальник (который не влез в рюкзак и благополучно был забыт), еды брали на полтора дня. Как я уже говорил, палатку решили не брать, альпийский стиль все-таки, хотя Антон утверждает, что альпийский стиль не предполагает отсутствия палатки. Забегая вперед, скажу, что маршрут мы сходили за три дня с двумя ночевками без палатки выше четырех тысяч метров. Так вот, в итоге маршрут мы начали только около семи утра. Маршрут очень логичный -гребневой, сбиться с него практически невозможно, с тремя контрольными турами в характерных местах — Горб верблюда, Мышиный Зуб. Сразу скажу ни одного контрольного тура мы не нашли, мест похожих на горб верблюда и мышиный зуб на маршруте столько, много одним словом. С ледника прошли две веревки по крутому снежному склону с попеременной страховкой. Схема движения у нас обычно была такая. Первый человек (без рюкзака) проходит с нижней и делает перила, второй идет по перилам с самым тяжелым рюкзаком, а третий лезет с верхней страховкой со средним рюкзаком. После снега примерно пять-шесть веревок были скалы простой и средней трудности, ориентировочно третьей категории сложности с небольшими участками четвертой. Скалы часто сильно разрушены, попадались осыпные полки, живые камни, приходилось очень аккуратненько лезть. Смущало то, что по описанию страховка должна была осуществляться за выступы, движение одновременное. Я себя не считаю хорошим скалолазом и опытным альпинистом, однако приходилось использовать весь арсенал френд и закладок, делать перила, одновременным движением со страховкой через выступы там и не пахло. Периодически приходилось отклоняться от маршрута и искать контрольные туры, поиски которых так и не дали результатов.
Часам к трем подошли к месту, где по нашим подсчетам должен был быть третий контрольный тур, его естественно не было, но на обратной стороне гребня был огромный валун, где я и сделал станцию. Я ушел вперед, Коля меня страховал, а Саша в это время решил сходить за снегом вниз на другую сторону гребня и немного нагрузил станцию, валун пришел в движение, хорошо Коля Свиридов был начеку и смог задержать движение, а то все могло бы закончиться плачевно. По описанию, после третьего тура заканчивались простые и средней трудности скалы со страховкой через выступы, начинались скалы выше средней трудности — камин с пробкой, подъем по 20-ти метровой стенке, крутой внутренний угол – в общем, ключевые места маршрута. Мы задумались, если до этого были простые скалы, то что будет впереди? Но времени было еще много, еще были силы и какая-то что ли уверенность, что все получится. Дальше началось самое интересное. Четыре веревки сложного лазания, с внутренними углами, каминами и даже участки плитового лазанья на решимость – по описанию скалы средней и выше средней трудности. Хорошо хоть в описании не было скал высокой трудности, а то было бы нам плохо, литературно выражаясь. Почти везде четверочное лазание, все чаще стали попадаться участки пятерочного. Лазание хоть и не на пределе возможностей, но довольно сильное и я бы сказал напряженное — не дает расслабиться.
Одно место мне особенно запомнилось. Траверс по полочке над пропастью метров десять с символической страховкой и выходом к вертикальной плите с небольшой трещиной под ладонь. Посмотрев на плиту, я сразу же решил для себя, что нам не сюда и уже стал разворачиваться, чтобы идти искать другое место – ведь это не крымская пятерка с лазанием на решимость. И тут я замечаю крюк и понимаю, что придется все-таки лезть, сразу стало грустно и почему то холодно, но надо так надо, зря ли тренировали с Антоном эту самую решимость в Крыму на Соколе, на пятерках правда. Покорячился, вылез, сделал станцию, перила. Пришел Коля с большим рюкзаком и сказал, что чуть не родил, третий раз уже за сегодня, сделали верхнюю страховку и крайним полез Саша, снимая мои промежуточные точки, френды и закладки, но не все, одну Колину френду, так заботливо мной всунутую (жить то хочется), пришлось оставить — принести в жертву Горе.
Вышли мы на гребень, дальше по описанию шли разрушенные скалы средней трудности, правда с преодолением взлетов-жандармов в лоб. Мы опять задумались и даже повесили носы, и как оказалось не зря. К тому же дело стало клониться к вечеру, задул ветер, пошел снег, в общем похолодало. Вылез я веревку, сделал перила, пришел Коля, потом решили обождать Сашу, пришел Саша, стоим мы под стеной. Видим метрах в десяти над нами, на вертикальной плите с мизерами забит крюк. Туда мы единогласно решили не лезть – ведь это же 4А на Кавказе, а не пятерка на Морчеке в Крыму. Взяли левее, нашли подходящую трещину и решили лезть по ней, и тут силы меня оставили, причем как в физическом так и в моральном плане, и я понял что первым сегодня уже не полезу, батарейка села. И если в психологическом плане себя еще можно пересилить, то когда сводит мышцы, на руках лезть особенно не получается. Я даже не смог слезть метров пять вниз за упавшей пластиковой бутылкой, хотя я понимал, что это наша единственная тара и завтра без нее нам будет очень туго, так и получилось. Тут нас спас Саша Носов. Пролез действительно сложную веревку с четверочным лазанием и участками между точками метров по семь-девять. Большой ему респект!
Часам к восьми вечера, когда до вершины по нашим подсчетам оставалось не более часа, волевым решением руководителя Коли Свиридова стали искать ночлег. Приспустились с гребня метров на семь, где была полочка, довольно удобная, но над пропастью. Забили крюки, натянули перила, вщелкнулись и стали организовывать быт, впервые в таких условиях. Развесили снарягу на френды, которые использовали в том числе и как дополнительные точки страховки, так как крюков было всего три. Закрепили плащи, натянули отдельные перила, чтобы ходить в туалет (при этом надо было перестегиваться с одних перил на другие), постелили коврик. За водой, вернее за льдом и снегом надо было ходить траверсом метров пятнадцать с участками троечного лазания. Это делал Саша. Технология процесса была такая. Коля спрашивал: — «будем ли мы пить чай?», мы естественно отвечали, что будем. Коля говорил: — «надо идти за снегом». Вставал Саша и говорил: — «пострахуй меня Костя». Мы нехотя вылазили на холод, я вщелкивал восьмерку в станцию, кричал, что страховка готова, Саша снимал перчатки (геройский поступок в тех условиях) и лез по скалам с кастрюлькой и ледорубом, за снегом и льдом. Все по серьезному, только промежуточные точки не закладывал, страховка была через выступы, тут описание соответствовало действительности. Рубил остервенело лед, кричал, чтобы я его выбирал, что я и делал. Ситуация повторялась несколько раз. Тогда мы еще не знали, что по сравнению со следующей ночевкой это номер-люкс в трехзвездочном отеле. Ночь провели нормально, настолько насколько это возможно в таких условиях, даже покемарили часа два-три. Утром вышли не рано, часов в восемь, потому что был такой дубак, что как-то и мысли не возникало идти куда-то, да и видимости не было никакой. Погода испортилась. Тут мы и сделали историческое фото, которое лично для меня является самым дорогим с этих сборов.
Дальше у нас по описанию были простые и средней трудности скалы, затем по 40-метровому снежному гребешку надо было выйти на вершину Южный Дубль пик. Но мы уже были опытные и знали, что это замануха. Описание, особенно после третьего контрольного тура, не соответствует реальности, мягко выражаясь, врет. Чутье нас не подвело, были две веревки довольно тяжелого лазания (в основном четверочного), с психологическими местами, небольшими карнизами. Только потом две веревки движения с одновременной страховкой, причем крайняя станция была на турике вершины. На вершине были 18 июля в 11.30. При этом в голову лезли слова из песни Высоцкого – «весь мир на ладони ты счастлив и нем». Видимость была, в общем видимости не было (фраза Саши Ананича с зимнего похода в Карпатах), а вместо счастья было какое-то опустошение и желание побыстрее свалить вниз. Правда, восходительскую шоколадку «Аленка», героически сохраненную ночью, все же съели на Вершине.
Но Гора нас так просто отпускать не хотела. По описанию у нас был спуск по Юго-западному контрфорсу по маршруту 2Б. Начали спускаться по скалам и на нашу беду заметили спусковую петлю для дюльфера, заложили дюльфер, продернули, потом заметили вторую петлю и снова заложили дюльфер. Тут все и началось. Еду я первым по веревке и доезжаю до края пропасти. Кричу нашим, что внизу пропасть и нам явно не туда. Поднялся обратно и говорю еще раз – «там пропасть». В итоге Коля сам решил убедиться и поехал первым, долго его не было и, наконец раздался крик: «веревка свободна!». Свободна так свободна, я Коле доверяю как себе и даже больше. Сел и поехал, доезжаю до края пропасти, перехожу через край и повисаю в пустоте, болтаюсь как сосиска, сразу перехватило дыхание, в голову стали лезть слова Димы Глиндзича – «если сорваться, то доедут только уши и те сотрутся». Ну ничего, перевел дыхание, и поехал дальше. Приезжаю и вижу, что Коля сделал надежную станцию за большим скальным отколом на ледовом столбике, плюс еще ледобур Petzl, новый между прочим. Саша уходил крайним со станции. Тогда дюльфер не продернулся первый раз и Коля первый раз полез обратно. Теперь Коля уходил крайним со станции. Дюльфер не продернулся второй раз. Тянули жумарами втроем. Дошла очередь и до меня, я полез на двух жумарах, грудь-нога, чуть вылез, перепустил веревки, проверил всю систему раз десять наверное, приехал вниз и сказал, что сейчас все получится. Все воспряли духом. Дюльфер не продернулся третий раз. Я сказал, что это проклятое место, Саша предложил оставить одну веревку (у нас было две), на что я сразу согласился, отметив при этом, что готов оставить свою личную. На полном серьезе обсудили эту идею, но не нашли как ее технически реализовать. Коля посмотрел на нас грустными глазами, сказал, что надо делать промежуточную станцию и продергивать через нее и полез. Да, забыл сказать, что когда человек перелазит через перегиб, то начинают летать такие булыжники, что глаза на лоб лезут и если бы не Колина станция, выбранная в таком защищенном месте, был бы нам карачун полный, еще на первой попытке продернуть дюльфер. Пока Коля лазил и делал промежуточную станцию и продергивал через нее, Саша учил меня как можно дышать животом, чтобы согреться, кормил меня глюкозой и всячески поддерживал, разбавляя мои слова – “капец, капец, капец”, повторяемые каждые десять секунд более идиоматическими выражениями нелитературного плана. Коля справился с дюльфером, правда для этого понадобилась промежуточная станция и часа полтора времени. Большой ему респект и уважуха за это. Я все-таки думаю, что во всем виноваты перегибы и проклятие этого места.
Дальше начинало смеркаться и мы начали посматривать по сторонам в поисках места для ночевки. Заложили дюльфер по ледовому кулуару. Когда я уходил со станции на которой мы пробыли часа четыре, сказал Коле, который уходил крайним, чтобы он оставлял на станции все что захочет – мой petzl-й новый ледобур, петли какие захочет – “Коля главное уйти с этого места, оставляй все что хочешь” – примерно так я сказал. Коле я доверяю. Коля приехал и мы стали продергивать дюльфер с ледового столбика. Дюльфер не продернулся. Проклятое место нас не отпускало. Коля сказав пару слов без падежей, полез обратно. Со второй попытки дюльфер продернулся. Тут и стемнело, как всегда неожиданно и сразу. Справа на скалах была маленькая полочка, наклонная, над пропастью, сверху монолитные скалы. Она мне еще раньше не понравилась и я подумал как бы на ней ночевать не пришлось. Так и получилось. Ночевали на ней. Очень долго не могли найти место, чтобы забить крюки или положить френды. Жить захочешь найдешь. На полочке было жутко неудобно. На самостраховке повиснуть нельзя, сидеть тоже, постоянно сползали на Колю, который ругался на нас за это. Придумали несколько ноу-хау. Во первых, повесили жумар и прусики на перила, чтобы не сползать, во-вторых, на уровне ног натянули еще одни перила, чтобы ноги болтались не в пустоте, а стояли на веревке. Автор идеи Коля — вот что значит техническое образование! К тому же задул ветер, сильно похолодало, настроение упало, обычно говорят до нуля, у меня до минус пяти. К тому же мой любимый фонарик, когда я снимал петлю с шеи (как звучит, но так и было, честное слово), улетел по ледовому кулуару вниз. Я понял, что все может закончится плохо, очень плохо. Фонарик был включен, долго летел по склону, кувыркался, мы его провожали такими взглядами как провожают пассажиры последнюю шлюпку с тонущего корабля. Внизу он остановился, но не погас и светил около часа, пока все не затянули облака. Мы периодически выглядывали из-за плащей и смотрели на него как на свое спасение. Практически не спали. Сделали чаек на коленках и суп из одного пакетика на троих. Погрели руки над кастрюлькой. Больше есть было нечего. Говорить ничего не хотелось. Утро 19 июля. Шел третий день восхождения… Заложили дюльфер по ледовому кулуару. Дюльфер не продернулся. Хотя место казалось без перегибов. Станция в прямой видимости. Саша полез переделывать. Со второй попытки дюльфер продернулся. Использовали самовыверты.
Потом заложили еще один. На этот раз получилось продернуть с первого раза. Лед закончился, дальше снег. Начали двигаться одновременно. Тут мы совершили стратегическую ошибку. Саша сказал, что надо свернуть направо и выйти на перевал, не спускаться на плато. Мы с Колей не согласились с ним, посчитав, что как то слишком там круто для перевала. О чем потом очень жалели. Перешли по снежному мостику бергшрунд и спустились на плато. Нашли фонарик и Сашину перчатку, которая упала вечером. Фонарик светил. Фирма Petzl и Duracell (батарейки) сильно поднялись в моих глазах. На радостях пошли в противоположную от перевала сторону. Шли минут сорок пока не поняли свою ошибку.
Очень расстроились, когда увидели, куда нам надо возвращаться. Долго и печально шли назад, наверное часа два. Солнце так жарило, что чувствовали себя как на сковородке. Перешли опять через бергшрунд, стали подниматься по снегу опять по тому же злополучному кулуару. Дошли до скал и стали траверсировать склон. Под снегом начался лед и мы решили подняться по скалам и уже по ним дойти до перевала. Пошел драйтулинг с элементами четверочного лазания. Я уже решил, что не туда завел товарищей и стал агитировать народ возвращаться. Коля волевым решением убедил меня, что назад у нас пути нет. И даже взялся сам пойти первым по снежно-ледовой перемычке. Да вспомнил, как там хотелось пить, просто жуть. Бутылки то у нас не было. Язык просто пересох и сказать, что либо было невозможно, пришлось есть снег. Дальше шли одновременно по снегу до Цей-Караугомского перевала – 4300 м, 3А по туристской классификации. Там отдохнули, попили тепленькой водички с сахаром. Я снял ботинки впервые за три дня. Увидели дюльферную петлю, но мы товарищи были опытные, на провокацию не поддались, да и рельеф позволял, пошли вниз ножками с одновременной страховкой через ледорубы. Четыре веревки вниз по раскисшему снегу и мы на плато северной ветви Цейского ледника, нашем родном плато, на третий день. Медленно и печально побрели домой, к палатке, Коля включил GPS и периодически нас подбадривал, говоря, что до палатки остался один километр, через полчаса – восемьсот метров. Энтузиазма это нам не прибавляло. Помню, как я долго уговаривал остановиться и сделать фото Горы и нашего маршрута, чуть упросил Колю. Прошли мимо рюкзака наших товарищей, которые были еще на маршруте на Чанчахи, посочувствовали им и мысленно пожелали скорейшего возвращения.
Часов в семь добрели до палатки и были счастливы, хотя, наверное, больше было какое-то опустошение и усталость, по крайней мере, радости не было. Сделали фото на фоне Дубль Пика и заходящего солнца. Стали думать, что приготовить и сколько раз мы будем есть. Коля, наш руководитель и по совместительству завхоз — строгий, до ужаса, но справедливый, сказал что можете, есть сколько хотите. Мы очень удивились. Саша, после того как поели, сказал, что с альпинизмом в этом году завязывает, а в следующем году едет в Абхазию — на море, может быть походит по близлежащим горам. Мы с Колей были настроены более оптимистично, но сначала надо было дождаться наших товарищей с Чанчахи, мы за них очень переживали.
На часовой связи 20-го июля (эта сцена как живая сейчас передо мной): Коля: «Где вы?» Антон: «Возле палатки», и после секундной паузы радостным голосом: «И мы счастливы!» Коля: «Я вас понимаю, вчера мы были такие же». На Уилпату единогласно приняли решение не идти, во-первых, не с чем (все четыре веревки были перебиты), во-вторых, сил как-то не было. Потом был спуск. Мы в этот день спустились до Хижины. Наши товарищи с Чанчахи (позывной «группа Чанчахи») до Цейских ночевок. В Хижине были белорусы с Бреста во главе с ОБ (ответственным за безопасность) Лицкевичем. Посидели, была гитара, спали на полатях – просто пятизвездочный отель после всего. На Хижине встретили тройку альпинистов из Львова, которые шли на Дубль Пик по нашему маршруту. Я пожал каждому руку и сказал, что сочувствую. Мы им надавали кучу советов и пожеланий. Назавтра спустились к Цейским ночевкам, заходить на них не стали и спустились на морену, где и встретились с «группой Чанчахи». Первый вопрос после встречи: — «Вы палатку брали?». «Нет» — ответил я. «Ну и долбаки» — сказал Антон. По пути к альплагерю делились приобретенным опытом и рассказывали взахлеб самые интересные моменты. Примерно такого рода:
Антон: «А мы паштет варили, гадость просто ужас». Я: «А мы заварку ели, вроде ничего, сладенькая такая». Антон: «А это ерунда, мы тоже ели». Особенно конечно впечатлил рассказ Антона о том, как у него на дюльфере перебило страховочную веревку и как у них летали камни. Мы прониклись. Как сказал Анатолий Михайлович: «Чанчахи – это Гора». Усталые, но непобежденные пришли в альплагерь, где сразу попали в теплые объятия наших друзей, которые переживали за нас и ждали. Огромное спасибо всем, кто нас ждал, поддерживал и молился!
Итоги восхождения на Дубль Пик и Чанчахи:
Из четырех веревок, которые использовались для восхождения на Чанчахи и Дубль Пик были перебиты четыре. Разбит мобильный телефон на Чанчахи и оставлена френда на Дубль Пике. Петли не в счет. Главное опыт и естественно жизнь.
Выводы:
Надо собирать, анализировать информацию по маршруту и думать, придерживаться советов старших товарищей и инструкторов, а потом еще раз думать и рассчитывать свои силы и возможности. Например, из трех рекомендаций восходителям, данных в описании на наш маршрут на Дубль Пик мы не выполнили три:
1. Количество участников — группа 4 человека (нас было трое).
2. Исходный бивуак — ночевка под скалами Южного Дубль пика (мы стояли в часе ходьбы).
3. Время выхода с бивуака в 3-4 часа утра (вышли в семь). К тому же на второй день испортилась погода.
Высота не испытает всех
Есть еще надежда на веревку,
Но она порой отпустит грех
Люди выдумали это ловко…
А. Дольский
